Изучение клиники слабоумия невозможно без уточнения понятий, обозначающих психические функции, результатом расстройства которых и является слабоумие.

В ряде руководств по психиатрии и общей психопатологии понятия «интеллект» и «мышление» строго разграничиваются. Очевидно, это делается для более четкого различения их расстройств — слабоумия и всевозможных видов нарушений мышления, например, разорванности и вязкости мышления, резонерства и др. М. О. Гуревич (1949) считает, что мышление, будучи тесно связано с интеллектом, не совпадает с ним, и в связи с этим он подчеркивает особую необходимость разграничения этих понятий в патологии, так как в ряде случаев при высоком интеллекте возможны преходящие расстройства мышления, а при низком интеллекте мышление может в известных пределах протекать правильно, т. е. с соблюдением элементарных законов логики. Однако то обстоятельство, что в клинике иногда наблюдается известная независимость течения мыслительных процессов от уровня интеллектуальной деятельности, еще не является достаточным основанием для разграничения интеллекта и мышления Снижение интеллектуального уровня, лежащее в основе слабоумия,— один из частных видов патологии мышления, нередко сочетающийся с другими проявлениями мыслительных расстройств.

Указывая на неправомерность отделения интеллекта от мышления, Б. 3. Зейгарник (1962, 1969, 1973) строит типологию расстройств мышления соответственно таким параметрам, как:

1) нарушения операционной стороны мышления (снижение уровня обобщения и искажение процесса обобщения);

2) нарушения динамики мыслительной деятельности (лабильность и инертность мышления);

3) нарушения мотивационного компонента мышления (разноплановость мышления, резонерство);

4) нарушения критичности мышления.

Такое нарушение интеллектуальной деятельности, как слабоумие, в патопсихологическом аспекте должно соответствовать снижению уровня обобщения и отвлечения, однако практика показывает, что эпилептическое слабоумие характеризуется сочетанием снижения уровня обобщения и вязкости мышления, для паралитического слабоумия характерны как снижение уровня обобщения, так и выраженная некритичность суждений.

Таким образом, можно считать, что нет достаточных оснований для категорического разграничения интеллекта и мышления. Это и подчеркивается определением понятия «интеллект», приводимым в третьем издании БСЭ (т. 10, 1972, стр. 311): «Интеллект — способность мышления, рационального познания, в отличие от таких, например, душевных способностей, как чувство, воля, интуиция, воображение и т. д.» Далее там же сказано, что в более широком плане интеллект выступает как синоним мышления. Латинское слово intellectus в БСЭ трактуется как понимание, познание, рассудок и рассматривается как перевод на латинский язык древнегреческого понятия «нус» (ум).

Существуют 2 направления в понимании механизмов интеллектуальной деятельности — локализационистское и эквипотенциалистское. Представители локализационистского направления считали, что имеется множество центров, деятельность которых коррелируется и интегрируется неким «органом», располагающимся в лобных отделах головного мозга (Blanchi, 1922). Таким образом, в лобных долях, по представлению локализационистов, располагается высший уровень интеграции интеллекта, производящий заключительный синтез результатов деятельности сенсорных участков коры головного мозга.

Представления эквипотенциалистов наиболее четко разработаны Lashley (1933): восстановление выработанного прежде у животного лабиринтного навыка, который рассматривался им как проявление интеллектуальной деятельности, не зависит от локализации экстирпируемого участка коры головного мозга, а определяется массивностью поражения. Таким образом, интеллект по Lashley является результатом деятельности мозга в целом. Выводы, полученные в результате эксперимента на животных, он относил и к людям (при анализе случаев органической деменции).

Взгляды Lashley, совершенно игнорировавшего те физиологические условнорефлекторные механизмы, на основе которых формируется поведение животных, И. П. Павлов подверг критике, указав на их методологическую порочность. Неправомерно и сведение интеллекта к таким относительно несложным поведенческим актам, как лабиринтный навык.

А. Р. Лурия (1964) показывает, что и локализационисты и эквипотенциалисты исходили из сопоставления клинических симптомов непосредственно с материальным субстратом. Локализационисты сопоставляли симптом с очагом поражения, эквипотенциалисты — со степенью поражения всего мозга. Таким образом, представители этих направлений допускали одну и ту же ошибку — игнорировали психическую функцию, являющуюся проявлением деятельности известного материального субстрата и реагирующую на различные по локализации мозговые повреждения характерными клиническими симптомами.

Советские физиологи и психологи стоят на позиции признания динамической локализации высших психических функций, которую разработал И. П. Павлов. Л. С. Выготский отметил, что в проявлениях высших психических функций играют роль постоянно взаимодействующие мозговые структуры, вносящие специфический момент в деятельность целостной системы.

Были выдвинуты понятия «функциональная система» (П. К. Анохин, 1935) и «функциональный мозговой орган» (А. Н. Леонтьев, 1959). Под функцией, в том числе и интеллектуальной, П. К. Анохин (1973) понимает сложную приспособительную деятельность, направленную на осуществление какой-либо физиологической или психической задачи. Рассматривая в таком плане механизмы интеллектуальной деятельности, П. К. Анохин (1973) считает, что функциональная система является также и логической моделью для создания искусственного интеллекта. При этом особая роль в интеллектуальной деятельности отводится акцептору результатов действия, осуществляющему на самом высоком уровне присущий, по И. П. Павлову, любому условнорефлекторному акту, предсказывающий, «предупредительный» компонент деятельности.

Изучение интеллекта как результата проявления деятельности сложной функциональной системы, несомненно, является перспективным для клиники. Примером этого является нейропсихологический анализ наблюдающихся в неврологической и нейрохирургической практике синдромов слабоумия при очаговых поражениях головного мозга лобной или височной локализации.

О. В. Кербиков (1955) говорил о своеобразии интеллекта как психической функции, подчеркивая, что интеллект — это не какая-либо частная функция психической деятельности и не самостоятельный процесс, отграниченный от других психических процессов. Интеллект — это совокупность, цельность познавательных процессов, включающая ряд частных компонентов, таких как память, умственная работоспособность, объем знаний, характер протекания мыслительных процессов, их адекватность ситуации, реальность, точность суждений и умозаключений. Binet (1905, 1911) разработал понятие «интеллектуальный возраст». В связи с этим иностранные психологи часто проводили психометрические исследования интеллекта. Stern (1911) ввел понятие «интеллектуальный коэффициент», якобы в процентном выражении показывающее интеллектуальные возможности с учетом возраста обследуемого. При этом за средние показатели принимались результаты массовых исследований, проведенных с помощью тестов. В настоящее время большинство исследователей считают, что интеллектуальный коэффициент соответствует не столько интеллекту, сколько приобретенным в течение жизни знаниям и умениям. По мнению Anastasi (1949), интеллектуальный коэффициент — это не что иное, как некий суммарный эмпирический показатель выполнения ряда экспериментальных заданий. Таким образом, по интеллектуальному коэффициенту можно лишь косвенно судить об интеллектуальном уровне, тем более что этот показатель не отражает своеобразия интеллектуальной деятельности. Так, например, результаты исследования интеллекта по шкале Векслера и с помощью таблиц Равена далеко не всегда совпадают, так как метод Равена в большей степени позволяет оценить творческие компоненты мышления обследуемого.

О роли тестовых исследований интеллекта в зарубежной психологии свидетельствует факт попыток так называемого оперативного определения понятия «интеллект»: интеллект — это то, что можно измерить с помощью специальных тестов. Если учесть часто недостаточную направленность этих тестов и их односторонность, то становится понятной методологическая порочность такого рода определения интеллекта, в котором одно неизвестное выводится из другого.

Особенные трудности возникают при оценке интеллектуального уровня некоторых лиц, как бы находящихся на грани между нормой и патологией. Понятие «пограничный класс» в известной мере нивелирует разнообразие форм проявления интеллекта у таких людей. Некоторые психиатры в таких случаях говорят о физиологической глупости (Bilikiewicz, 1960, Lemke, 1960). Физиологическую глупость, гипофрению Bilikiewicz рассматривает как нижнюю границу нормального интеллекта, не являющуюся еще, однако, психопатологическим явлением. В некоторых случаях разновидностью такой глупости является «салонное слабоумие» (Е. Bleuler), при котором внешне хорошая, нередко построенная на шаблонах речь и усвоенные манеры маскируют невысокий интеллектуальный уровень.

П. Б. Ганнушкин (1933) при анализе статики психопатий выделяет группу конституционально-глупых, находящихся на границе между нормой и психической патологией. К этой группе причисляются люди врожденно ограниченные, от рождения неумные. Иногда хорошо учась и обладая хорошей памятью, эти люди, столкнувшись с жизнью, оказываются несостоятельными. Они приспосабливаются к жизни лишь в рамках привычного домашнего обихода и забот о материальном благополучии. В эту же группу П. Б. Ганнушкин относит и примитивных людей, лишенных духовных запросов, но хорошо справляющихся с какой-либо несложной практической деятельностью. Иногда конституционально-глупые обладают хорошим умением, легко овладевают трудовыми навыками, т. е. они умеют больше, чем знают. Такие люди нередко хорошо приспособляются к жизни.

Квалифицировать такие пограничные состояния умственного развития нельзя по одному лишь количественному критерию, без учета анамнеза жизни и качественного своеобразия, характеризующего направленность интеллектуальной деятельности.

До сих пор нет общепризнанной систематики, которая позволила бы произвести определенную типологию видов интеллектуальной деятельности. Meili (1928) на основании материалов исследований с помощью предложенного им аналитического теста различает пять типичных профилей интеллекта: логически-формальный, образно-конкретный, аналитический, творческий и равномерно развитой интеллект.

Lemke (1960) различает высший интеллект, характеризующийся критичностью, способностью к логическому мышлению, абстрагированию, комбинаторике; формальный интеллект, определяющийся знаниями, почерпнутыми в школе и в процессе накопления жизненного опыта; практический интеллект, помогающий человеку разобраться в конкретных жизненных ситуациях.

Говоря об индивидуальности интеллекта, А. А. Меграбян (1972) выделяет такие его свойства, как широта, глубина, самостоятельность, живость, гибкость. Широта интеллекта определяется кругозором человека. Глубина

интеллекта — способность вникать в сущность вопроса, искать причины явлений, не ограничиваться констатацией лежащих на поверхности фактов, умением дать оценку наблюдаемым явлениям, событиям. О самостоятельности интеллекта говорят тогда, когда человек может наметить требующий разрешения вопрос и независимо от мнения окружающих найти на него ответ. Самостоятельный ум — всегда критический ум, ему чужда конформность. Живость интеллекта проявляется в том, что человек постоянно намечает для себя новые цели, не останавливается на достигнутом. Гибкость интеллекта заключается в способности строить деятельность в соответствии с достигнутыми результатами, в умении отказаться от ошибочных суждений и искать новые решения.

В патологии этим свойствам интеллекта противостоят узость кругозора, поверхностность суждений, конформность, интеллектуальная безынициативность и инертность, торпидность мышления.

На основании оценки интеллектуальной деятельности больного в соответствии с этими признаками врач может определить изменения, которые произошли вследствие болезни.

Для оценки интеллекта в норме и патологии нередко используют схемы структуры интеллекта. В психиатрии наиболее известна схема структуры интеллекта по Jaspers (1913), которая используется для систематики синдромов слабоумия.

По Jaspers, различают предпосылки интеллекта, собственно интеллект и психический инвентарь.

Предпосылки интеллекта — это отдельные психические функции, такие как память, внимание, некоторые механизмы моторных проявлений, темп функционирования, упражняемость и утомляемость, речевая одаренность. Нарушение предпосылок интеллекта может препятствовать его проявлению, хотя сам интеллект при этом может быть не поражен.

Собственно интеллект состоит из почти неограниченного ряда способностей и функций — способность к логическому мышлению, абстрагированию, комбинаторике, находчивость, остроумие, способность вчувствоваться, оригинальность мышления и т. п.

Психический инвентарь (знания) не всегда соответствует собственно интеллекту. Так, при врожденной недостаточности интеллектуального уровня чаще всего наблюдается и бедный запас знаний, тогда как при интеллектуальном снижении, причиной которого явилось перенесенное заболевание головного мозга, может сохраняться удовлетворительный психический инвентарь, хотя и при значительном ослаблении способностей.

Таким образом, Jaspers разграничивает интеллектуальные способности и интеллектуальные достижения. Этой точки зрения придерживаются и ряд современных зарубежных психологов, различающих интеллект врожденный, неспецифический и приобретенный (Wechsler, 1935; Bromley, 1966). Они считают, что достижения, приобретенный интеллект зависят от запаса знаний, жизненного опыта, отдельных качеств личности. При старении интеллектуальные достижения длительное время сохраняются, а способность к овладению новыми понятиями и к использованию их в новых сложных ситуациях снижаются. В значительной мере это деление на приобретенный и врожденный интеллект условно, так как исследованиями советских психологов показана возможность влияния на развитие способностей, относимых к врожденному интеллекту (Л. В. Занков, 1963; В. С. Мерлин, 1970).

Интеллектуальная деятельность, мышление является наиболее высокой и сложной формой отражения действительности психикой человека, познания окружающей действительности и самопознания. Советская психология рассматривает мышление как результат общественного развития, учитывая при этом и его индивидуальные особенности. Выделяют ряд основных мыслительных операций — сравнение, анализ, синтез, обобщение и отвлечение.

В процессе мышления мы сравниваем понятия, устанавливаем их сходство, тождество или различие. Сравнивая, человек сопоставляет признаки предметов или явлений, прибегает к их анализу. При этом устанавливается значение признака, его важность для процесса сравнения — первостепенного или второстепенного значения этот признак, лежит ли он на поверхности или является скрытым, латентным. Анализ признаков предмета или явления позволяет отобрать наиболее важные. В результате синтеза, отвлекаясь от несущественных признаков, абстрагируя существенные, человек производит обобщение.

Создаются понятия, освобожденные от несущественных признаков, обобщенные, абстрактные.

Степень абстрагирования возрастает по мере усложнения процесса обобщения. Признаки каких-либо явлений, которые играли существенную роль при переходе от единичного к общему, нередко теряют свою актуальность при последующем обобщении и переходе от общего к всеобщему.

Способность к обобщению и отвлечению, абстрагированию является одним из основных критериев уровня интеллектуальной деятельности, характеризует операционную сторону мышления (Б. В. Зейгарник, 1969). Абстрактно-логический тип мышления является основным, наиболее глубоко развитым и специфически человеческим; он играет значительно большую роль, чем образное мышление, либо наглядно-действенное мышление, или интуиция. При исследовании интеллекта с помощью экспериментально-психологических методик прежде всего определяют у обследуемого уровень процессов обобщения и отвлечения.

Рассматривая процесс обобщения на разных стадиях онтогенеза, М. М. Кольцова (1967) указывает, что выделенные при анализе свойства предмета (явления) или сразу же имеют разную физиологическую значимость в зависимости от силы вызываемой ими ориентировочной реакции (это относится к обобщению на уровне первой сигнальной системы), или получают разное физиологическое значение в связи с результатами разной степени подкрепления (обобщение на уровне второй сигнальной системы).

Правильность мышления проверяется результатами, соотнесением его результатов с практической деятельностью человека. В. И. Ленин охарактеризовал путь познания словами: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике…»

Нарушения интеллектуальной деятельности, мышления являются причиной неправильного, искаженного отражения действительности, примером чего является клиника состояний, определяемых как слабоумие.