Перечисляя типы различных конституциональных реакций и выставляя положение, что, во-первых, болезнь никогда не создает ничего принципиально нового и что, во-вторых, в каждом человеке имеются меланхолические, маниакальные, истерические и другие черты, психиатрическая мысль неизбежно пришла к вопросу о схизофреническом типе реакции и об его отношении к норме. Работы Шульце и Берце  уже с достаточной определенностью наметили эту проблему. Указание на нее можно найти у Блейлера; цюрихский ученый говорил, что аутизм не чужд до известной степени вполне нормальным людям; рудименты схизофренической психики он усматривал между прочим в механизме сновидений. В 1910 г. Эшле опубликовал замечательную работу, где доказывал, что структура некоторых душевных болезней может служить типом для определенных человеческих конституций. Риттергауз и, еще задолго до него, американец Джелифф пробудили интерес к ранним симптомам Dementia praecox. Странский  в 1912 г. указал на существование индивидуумов, реагирующих на события своеобразными кататоническими способами; он обозначил Это, как схизофренный дегенеративный тип. С особой определенностью и полнотой эта идея была разработана Ганнушкиным в его работе «Постановка вопроса о схизофренической конституции». Следующие выдержки показывают, насколько близок был русский исследователь к тем достижениям, которые через каких-нибудь 5-6 лет стали прочным достоянием современной науки. «Во-первых, нужно признать, что существует особая психическая конституция— схизофреническая, аналогичная другим конституциям; она выражается в определенном и своеобразном складе психики и может в своей интенсивности доразвиться до состояния, находящегося уже на рубеже между душевным здоровьем и болезнью (патологический характер, пограничный тип). Во-вторых, следует признать, что схизофрения, как психоз, хотя и очень редко, может протекать или остро, давая схизофрснические вспышки и приступы (фазы), или хронически, но не прогрессируя и не приводя к заключительному слабоумию… Подобно тому, как основные черты и психология параноической, маниакальной и других конституций черпаются из соответствующих им резко очерченных и определенных болезненных состояний (паранойя, мания), также точно, думается нам, совершенно достаточно и тех клинических картин схизофрении, которые нам даны Крепелином и Блейлером, для того, чтобы, исходя из них, дать описание схизофренической психике схизофренического характера». Далее Ганнушкин указывает, что в большой галлерее типов различных дегенерантов и психопатов нетрудно найти несомненные примеры таких чудаков, «которые по своему складу и облику вполне соответствуют схизофреникам», между тем как большинство авторов таких описаний «трактуют вопрос вне всякой связи его с вопросом о схизофрении». Одна из работ на эту тему, по мнению Ганнушкина, особенно подтверждает его взгляд. Бирнбаум, «на ряду с истериками, кверулянтами, хроническими маниаками и меланхоликами, выделяет своеобразную группу дегенерантов, которую он обозначает термином — degenerativ-verschrobene»; «психика этой категории лиц,—говорит Ганнушкин,—может быть вполне приравнена к психике схизофреников». «Наконец,—продолжает он,—Крепелин, правда, выражающийся по этому поводу крайне осторожно, все же считает возможным говорить о такого рода дегенерантах с своеобразным складом психики, которые могут дать повод к смешению их с больным ранним слабоумием… Объединение одним термином —схизофрения, с одной стороны, форм конституциональных, и с другой — форм, которые можно назвать прогредиентными, имеет свои неудобства, так как дело вдет о слишком различных по существу вещах». Однако, Ганнушкин не предложил какого-нибудь другого названия, оттеняющего указанное различие. Это обстоятельство, без сомнения, и было главной причиной того, что работа московского ученого осталась в стороне и не сделалась, как она этого заслуживала, крупным этапом на. пути психиатрических изысканий. Наблюдения Ганнушкина, между прочим, подрывали учение о безнадежности предсказания при схизофрении. Они указывали на возможность полного восстановления душевного равновесия у субъекта после разыгравшейся у него схизофревиче-ской вспышки реактивного происхождения. Таким образом, и здесь перед нами во многих случаях не резко очерченная болезнь, не нозологическая единица, а только симптомокомплекс, по терминологии Гохе.