Пятидесятые и шестидесятые годы ознаменовались во всей Европе необычайным интересом к естественнонаучным проблемам. Развивающаяся техника и потребности производства воочию показали первостепенную важность всех знаний, касающихся материальной природы. Успехи физики и химии дали могучий толчок физиологии. Иоганнес Мюллер в Германии, Клод Бернар во Франции — наносили смертельные удары виталистическим пережиткам. Многим казалось, что мечты Декарта и Ламеттри — объяснить животный организм от начала до конца, как механистическую систему, близки к полному осуществлению. Патологическая анатомия и гистология достигли необычайного расцвета в лице Вирхова. Сильно всколыхнулась наука о развитии зародыша — эмбриология, и одновременно стали на очередь вопросы генетики и эволюции во всех областях звания. И вскоре биологи и врачи с совершенно новым интересом обратились к вопросам наследственности. В это время появился во Франции психиатр исключительной оригинальности. Глубоко неудовлетворенный всеми предложенными до него классификациями психозов, он сделал попытку обосновать подразделение душевных расстройств исключительно на этиологическом принципе. И среди этиологических факторов он отвел первенствующее иесто наследственности. Этот психиатр был Морель.

К пятидесятым годам учение о наследственности уже вмело за собой длинную историю. Пввель, Эскироль, Кальмейль, Якоби, Флемминг, Дамеров, Гаген и целый ряд других авторов отчетливо понимали значение наследственности при душевных заболеваниях. Каждый из них приводил цифры, которые, однако, далеко отстояли одна от другой. Весь вопрос, казалось ясный в принципе, приобретал безнадежную запутанность при попытках облечь его в конкретную форму клинике — статистических материалов. Считалось доказанным, что любая болезнь родителей может повести к любой болезни детей. Такая трансформирующаяся, или полиморфная наследственность признавалась правилом. Однако, давно уже некоторые авторы, например, Марк (1840), обращали внимание на факты гомоморфной наследственности, особенно при некоторых формах меланхолии и предрасположении к самоубийству; часто приводились наблюдения Галля и один случаи Мореля, где целая семья — братья миллионеры — один за другим покончили с собой приблизительно в одинаковом возрасте. В 1847 г. вышла в свет большая монография Люка, в которой систематизировано было все известное до тех пор о наследственности. В 1850 г. Моро де-Тур опубликовал свои наблюдения над вредным влиянием кровных браков, и он же, в 1859 г., в своей «Патологической психологии» ² впервые набрасывает контуры так называемой невропатической семьи, в которую входят не только душевно-больные, но также золотушные и рахитики. В его лице идея полиморфной наследственности душевных болезней, захватывая целый ряд чисто соматических расстройств, получает, таким образом, свое наиболее полное в распространенное толкование.

В 1859 г. вышло в свет сочинение, приковавшее всеобщее внииание: «Происхождение видов» Дарвина, книга, которой предстояло внести такие существенные перемены не только в биологию, но и в общее мировоззрение людей. Интересно отметить, что в то время как народившийся дарвинизм оттенял, главным образом, «прогресс в мире растений и животных», другая, незадолго перед этим созданная и также основанная на наследственности теория решительно подчеркивала факты диаметрально противоположного типа: в 1857 г. Морель опубликовал свой «Трактат о вырождениях». Дарвинистическая идея эволюции и морелевская идея дегенерации, появившись почти одновременно и развиваясь потом параллельно, создали необозримую литературу: они получили применение не только в тех областях знания, на почве которых первоначально возникли, но и в смежных и даже отдаленных по своему содержанию науках. Морель определяет вырождение следующими словами: «это есть болезненное уклонение от первоначального типа. Как бы ни было элементарно Это уклонение на первых порах, оно обладает свойством передаваться по наследству, все более и более увеличиваясь. Таким образом, носители этих зародышей становятся все более и более неспособными выполнять свое назначение в человеческом обществе, а умственный прогресс, нарушенный в их лице, подвергается еще большей опасности в лице их дальнейшего потомства… Итак, — говорит Морель, — вырождение и уклонение от нормального типа есть одно и то же».

Идея дегенерации внесла в психиатрию антропологическую струю. Психозы, считавшиеся до сих пор в большинстве случаев результатами жизненных случайностей — катастроф морального и физического свойства,—начинают рассматриваться, как предопределенные факты — отдельные звенья длительного биологического процесса.

Бенедикт Морель (1809—1872) родился в Вене во французской семье. Приехав юношей в Париж, он сначала был журналистом, потом гувернером и лишь впоследствии занялся медициной. Во времена студенчества он близко сошелся с Клод Бернаром, с которым поселился вместе, при чем оба юноши терпели острую нужду. Получив диплом, Морель начинает работать в Сальпетриере, в отделении Фальре. Углубленные занятия психопатологией он дополняет работами по сравнительной анатомии и эмбриологии; постепенно мысли Мореля получают тот биологический уклон, который формирует из него психиатра-антрополога. В 1848 г. он получает место врача в заведении для душевно-больных Маревилль. На объявленный им курс лекций собираются слушатели врачи и студенты из близлежащего Нанси. Как результат этих лекций, выходят в свет в 1852 г. его «Клинические этюды». Следующие годы он усиленно работает над темой «О зобе и кретинизме»; в этом также сказываются его биологические стремления. С 1857 г. он стоит во главе большой психиатрической больницы в Руане. К этому времени его психиатрическое мировоззрение в существенных чертах закончено, и он выпускает в свет свой «Трактат о дегенерацпях», составивший эпоху в мировой науке. В 1859 г. появляется другая капитальная работа Мореля — «Трактат о душевных болезнях». В 1860 г. он принимает деятельное участие в обсуждении вопроса о классификации душевных болезней в Медико-психологическом обществе и публикует исследования «О скрытой эпилепсии».