Понятие сознания означает нечто душевно количественное, именно большую или меньшую ясность переживания. «При полном сознании» — так мы называем очень ясное, отчетливое переживание, «бессознательно» (гораздо лучше «слабо сознательно») — неотчетливое, слабое, расплывчатое переживание. Мы выражаем это положение дела также в оптическом образе, когда мы говорим о «ясно» и «не ясно» осознаваемых вещах. Яснее всего станут различные душевные степени сознания, если воспользоваться образом поля зрения глаза. В середине — «центральный пункт сознания», небольшая зона полной ясности, самого отчетливого сознания, а вокруг гораздо большее «центральное поле сознания», располагающееся в зонах уменьшающейся отчетливости вокруг центрального пункта и по своим краям незаметно, без резкой границы переходящее в ничто, в простое бессознательное, во внесознательное. Периферию поля сознания мы обозначаем как сферу. Под сферическими душевными процессами мы понимаем именно такие, которые совершаются очень темным, расплывающимся образом на краях поля сознания.

Процессы сновидения дают нам возможность догадываться о многом, что совершается также в нашем дневном мышлении в «сфере», на краю нашего сознания, т. е. в тех темных областях, из которых проистекает мышление вообще, прежде всего интуитивное, продуктивное и художественное мышление. Процессы сновидения показывают нам ступень незаконченного мышления, которое предшествует законченному, абстрактному и синтаксически уложенному в твердые логические критерии мышлению и доставляет последнему элементы, без каких оно вообще не могло бы осуществиться.

Творческие, гениальные люди (в особенности художники и поэты) столь неутомимо проводили аналогию между способом возникновения их произведений и сновидениями, что мы можем рассматривать это как твердо установленный факт. Их произведения легче всего возникают в состоянии душевной полутемноты, при пониженном сознании, притупленном внешнем внимании, в состоянии «рассеянности» с гипнозоподобным чрезмерным сосредоточением на одном ограниченном пункте, пассивном переживании, часто чувственно-образного характера, сопровождаемом забвением пространства и времени и отрешением от логики и воли. В этой близкой к сновидению фазе художественного творчества пробуждаются ранние филогенетические тенденции к ритму и стилизации; уже при самом возникновении всплывающие образы получают правильные симметричные формы, такт размера или музыки. Настроение стихотворению дают не столько высказанные слова, их порядок в логически построенных предложениях, потому что эти слова и предложения те же, что употребляются в прозе. Настроение дает скорее то невысказанное, что скрывается за словами, что темно и неясно ощущаемое в проносящихся мимо, сцепляющихся друг с другом образах звучало в самом поэте прежде слова или что снова звучит в слушателе, когда произносится слово. «Полны настроения» те стихи, которые имеют большую сферу, т. е. в которых твердое ядро высказанного слова обведено как бы кругом испарений от спаявшихся вместе образов и сильных аффектов, обусловливающих эти спаивания. Подобное слово, как какая-нибудь одна клавиша, должно вызвать целый аккорд отзвучавших образов и наполовину оформленных темных чувствований в сфере, т. е. на периферии сознания. Поэтому часто полуоформленные, похожие на лепет, с трудом понятые обороты какого-нибудь стихотворения принадлежат к тем, которые имеют чаще всего сферу. В старых народных песнях можно иной раз видеть, как вообще обрывается логическая нить, так что даже словесное содержание самого стихотворения состоит еще только из соединения образов, которые все вместе не имеют никакого логического смысла, которые отчасти представляют собранные вместе отрывки из различных песен и которые, несмотря на отсутствие всякой логической связи или, скорее, благодаря именно этому, иной раз по своему действию на наше сознание оказываются столь насыщены чувством и имеют особое символическое значение. Старая народная песня в значительной степени предпочитает вообще символическое, не прямое использование абстракций, таких, как любовь, смерть и т. п., а их сферические образные элементы. Так что некоторые образные обороты вроде «пылающего огня», «сада, усаженного розами», «белых лилий», «срывания цветов» приобрели вполне прочный характер символов и стали своего рода формулами. Больные шизофренией иногда употребляют в переносном смысле совершенно такие же образы, имеющие характер формул.

Особенно легко может быть распознано «сферическое» в юмористических остротах, так как они большей частью основываются на действии контраста. Таково, например, стихотворение Вильгельма Буше:

Im Hochgebirg vor einer Hohle Sass der Asket,

Nur noch ein Rest von Leib und Seele Infolge ausserster Diet.

(На высокой горе перед пещерою сидел аскет, представлявший только остаток от тела и души благодаря самой строгой диете.)

Здесь поверхностный буквальный смысл текста вполне внутренне согласован, поскольку то, что врачи называют строгой диетой, на самом деле точно соответствует тому, что практикует отшельник. То же, что не образует созвучия между собою, есть то невысказанное, тот «сферический» задний фон, скрывающийся за словами, который в первых трех строках средневеково-теологический, в заключительной же строке внезапно становится современно-медицинским. Это расположение друг за другом контрастирующих сфер слов мы ощущаем тотчас же, и опять-таки сферически, на заднем плане нашего сознания, большей частью ясно не сознавая причину юмористического эффекта.

Или попробуйте уяснить себе, какое множество темных символических, переплетающихся между собою образных намеков, красок и неоформленных, сбитых в одну кучу чувств теснится в начале песни Эйхендорфа:

Aus der Heimat hinter den Blitzen rot, Da kommen die Wolken her…

(С родины за красными сверкающими молниями, оттуда приходят облака…)

Переезд и странствия, сверкающая страсть, непреодолимая разделяющая преграда, зной, угроза, боязнь смерти, проникновение взором в светлый, далекий ландшафт — все это и многое другое в этих образах и аффектах дают свой отзвук, не в словах, но позади слов, и разрушаются, если пытаться высказать их словесно. Сфера этого стихотворения состоит из очень сложных соединений образов с кататимическим сплавлением и символическим характером. То же самое мы находим и в следующем стихе:

Am schwarzen Kamin Da sitzet mein Lieber, Und geh ich voruber, Die Balge dann sausen, Die Flammen aufbrausen Und lodern urn ihn.

(У черного камина там сидит мой милый, и, когда я прохожу мимо, его одежды тогда шумят, огни начинают вспыхивать и пылать вокруг него.)

Темная, глубоко гнездящаяся сила, внезапно воспламеняющаяся, дико-эротическая страсть в кузнеце-подмастерье, а в девушке идеализирующее просветление его образа — эти две контрастирующие группы образов и аффектов, слитые воедино, дают песне ее глубокий сферический задний фон и вместе с тем ее интенсивную завораживающую силу настроения; из ясно осознаваемого переднего плана, т. е. из точного смысла самих слов, воздействие этого стиха в смысле настроения не может быть объяснено, потому что оно не содержит ничего, кроме описания маленькой, банальной ежедневной сцены.

То, что мы здесь разъясняли на паре стихотворений, естественно, имеет отношение к любому слову или мысли, которые мы высказываем в течение дня. Существенное в их воздействии на нас и на других людей часто обусловлено в гораздо меньшей степени их логическим сознательным словесным формулированием, чем их сферой, тем неуловимым кругом из образного и аффективного материала, который окружает их, вызывая только смутный отзвук на периферии сознания. Слова и мысли, которые имеют небольшую сферу, оказываются мертвыми, даже если они прекрасно сформулированы. Способна давать всходы только кататимическая агглютинация, неоформленный и полуоформленный материал; логически готовый, законченный продукт тверд и ясен, но сам по себе уже не отличается более такой жизненностью. Поэтому-то чрезмерно большая психологическая ясность, слишком сильная логическая сознательность чаще оказываются смертельными для продуктивной духовной работы, которая удается лучше всего в сферической полутемноте. Как мы увидим позднее, эти наблюдения имеют особенную важность для понимания неврозов и психозов.