Существуют преимущественно непосредственно жизненные раздражения, с помощью которых возникает эффективность у животных, и определенные центры, вокруг которых она группируется: принятие пищи, половое влечение, самозащита. Эти группы мы называем инстинктами.

Возникает раздражение из какой-нибудь подобной группы и пробуждает, как можно полагать, сильное разлитое аффективное состояние, разряжающееся в моторных реакциях. Эти моторные разряжения соответствуют, как мы видели, в той же степени человеческим формам выражения радости, вожделения, страха и ненависти, в какой они являются одновременно и полезными, т. е. заключают в себе акты приближения, устрашения или бегства в отношении предмета, возбуждающего аффект. Подобные формы реакции, которые выражение аффекта и выражение воли (т. е. тенденциозные, имеющие целевой характер, направление на объект) представляют соединенными в одно целое, мы обозначаем как реакции влечений (Triebreaction), сильные же, но темные разлитые эффективные процессы, которые мы предполагаем за ними, — как влечения (Trieb). Также и обнаружения эффекта у маленьких детей заключают в себе гораздо больше тенденциозного, чем у взрослого, мы ясно видим цель, которую ребенок желает достигнуть при помощи их, и мы улыбаемся этому. Взрослому, у которого двигательные механизмы для выражения аффекта и воли сильно дифференцированы, удается с гораздо большим трудом заставить волевые тенденции моторно войти в формы выражения эффекта. Он либо реагирует на какое-нибудь положение рефлекторно, движениями, служащими для выражения аффекта (эти последние непроизвольны), либо, имея определенную цель, пытается произвольно воспроизвести формы выражения аффекта; в последнем случае у большинства людей они выходят «деланными» и «театральными», т. е. мы чувствуем несовместность двигательных актов между собой, они не переходят плавно друг в друга.

Понятия «влечение» и «инстинкт» часто употребляются в одинаковом значении, и их нельзя отделить друг от друга. При этом «влечение» обозначает сам аффективный процесс, «инстинкт» же — специальную, как бы отчеканенную, формулу действия, в которой аффект себя проявляет.

Лучше всего различие между инстинктивным и разумным (основанным на размышлении, целесообразным) действиями можно уяснить, пользуясь понятиями Альвердеса: действия человека и животных состоят из постоянных (К-константы) и переменных (П) элементов, причем под постоянными элементами следует понимать перешедшую по наследству (не через традицию) неподвижную по своей формуле часть действия, «готовый наследственный капитал способов поведения» (Бюлер), под переменными, — напротив, часть действия, которое приспособляет живое существо к меняющимся условиям среды самостоятельно, неодинаковым образом. Постоянные и переменные части не абсолютно противоположны друг другу, э являются конечными пунктами ряда переходов. Так и в неподвижные инстинктивные механизмы (например, постройка гнезда птицей) входят переменные, приспособленные к ситуации компоненты (при выборе места для гнезда и применении материалов). Действия, в которых превалируют постоянные элементы, называют инстинктивными или действиями, основанными на влечении, те, в которых преобладают переменные элементы, — разумными или основанными на размышлении, целесообразными действиями.

При этом бросается в глаза, что у человека гораздо больше разумных действий, чем у животных. Почти все у человека со дня рождения должно быть упражняемо и выучиваемо, только весьма немногие из самых жизненных формул действия, как, например, сосание новорожденного или половой акт взрослого, даны без опыта, в инстинктивной форме. Но не следует забывать, что и самые изменчивые в отдельных своих проявлениях человеческие действия в основе имеют инстинктивный компонент; общая тенденция направления определена наследственно, конкретное выполнение происходит в соответствии с интеллектом. Таким образом, противопоставление «природы» и «культуры», ведущее свое происхождение от рационалистической философии, особенно от Руссо, и действующее еще также в психоаналитической теории, верно только весьма условно.

Такие сложные культурные установления, как этика, государство и религия, брак, обычаи и нравы, являются непроизвольно и свободно выдуманными искусственными продуктами законодателей, жрецов, каст, но, повторяясь в своих основных направлениях в психологии народов и будучи сильно окрашены аффективно (а не рационально прежде всего), они коренятся в народном сознании. Инстинктивно внедрены в сознание не только те установки, которые у человека стараются обозначить преимущественно как влечение, например сексуальность, но также и предрасположение к подавлению влечений, к социальному приспособлению, из которых формируются этические нормы.

Во многих случаях бывает трудно отделить способы поведения человека, ставшие устойчивыми и привычными благодаря традиции, от закрепленных, благодаря наследственности, в виде инстинктов. Многие из переданных традицией обычаев и социальных порядков первобытных народов (например, порядки заключения брака) по своей устойчивости и однообразию стоят недалеко от инстинктов животных; в своей основе они, вероятно, имеют постоянные инстинктивные компоненты (например, встречающееся у некоторых видов животных инстинктивное избегание инцеста как корень экзогамии) и по своему биологическому способу действия и относительной целесообразности подобны инстинктам.

Как инстинктивные, так и разумные действия направлены на биологическую целесообразность. При этом целесообразность инстинктивных действий — суммарная, целесообразность разумных — ситуативная, т. е. приспособленная к отдельной ситуации. Преимущество разумных действий лежит именно в этой лучшей приспособленности к отдельному случаю, а недостаток — в тяжести заучивания и затруднительности при каждом их начале. Преимущество инстинктивного действия заключается в его постоянной готовности к употреблению, молниеносной быстроте и автоматической верности его применения; его недостатком можно считать неподвижность, которая при смене ситуации может производить прямо противоположное тому, на что оно целесообразно направлено и благодаря чему оно часто причиняет индивидууму серьезный вред. В жизни животных есть гротескные примеры этого: например, стрекоза, которая, как машина для пожирания, отгрызает свою собственную заднюю часть тела, когда последняя оказывается близко ко рту, или Фолькельтовский паук, который может схватить свою добычу в раз навсегда сделавшейся привычной ситуации, т. е. в гнезде, а при другом положении может умереть с голоду рядом с мухой. У человека преимущества и недостатки обоих способов поведения можно хорошо сравнить в синдромах ужаса и паники и при многих близких к инстинктам истерических механизмах.