(П. Б. Ганнушкин, А. Н. Молохов, В. А. Гиляровский, А. Н. Бунеев и др.)
П. Б. Ганнушкин (1905, 1914, 1933), так же как и А. С. Суханов, по существу не признавал паранойю как самостоятельную нозологическую единицу. В то же время в исследованиях П. Б. Ганнушкина и сотрудников его: клиники (Н. С. Молоденков, Т. А. Гейер, В. А. Внуков,, А. Я. Левинсон, А. Н. Молохов) намечаются пути к дифференциации случаев, включавшихся в паранойю Крепелина. Эти тенденции получили дальнейшее развитие и в более поздних работах ряда отечественных авторов.
В отличие от С. А. Суханова П. Б. Ганнушкин относил к кругу психопатий лишь часть случаев паранойи. В отношении квалификации остальных случаев он указывал на две возможности: 1) развитие паранойяльных картин в рамках вяло протекающего шизофренического процесса (больные с медленно и постепенно формирующейся системой, бред у которых с течением времени приобретал хоть сколько-нибудь нелепый оттенок) и 2) обусловленность динамики психопатологической симптоматики различными узкоорганическими факторами, такими, как инволюция, атеросклероз и др.
Случаи паранойи, рассматривавшиеся П. Б. Ганнушкиным в рамках динамики психопатий, обозначались им как параноическое развитие. Анализ дебюта и динамики. этого заболевания у П. Б. Ганнушкина во многом сходен со взглядами Е. Kraepelin. Из особенностей личности, содействующих развитию бреда, наряду с подчеркивавшимся Е. Kraepelin повышенным чувством собственного достоинства и незрелостью мышления П. Б. Ганнушкин указывает также на склонность к резонерству, к различным отвлеченным построениям, основанным на поверхностных аналогиях. Среди конституциональных психопатов, чаще всего склонных к паранойяльному развитию, наряду с параноиками встречаются также шизоиды, мечтатели, фанатики.
Развитие заболевания П. Б. Ганнушкин рассматривает как результат взаимодействия конституциональных факторов и влияний окружающей среды. При этом в отличие от ряда западных психиатров (см. ниже) он далек от трактовки паранойи как «понятного» развития бредового психоза. Речь идет лишь о динамике психопатии, связанной с суммированием реакций на жизненные раздражения. Так же как в свое время и Е. Kraepelin, он подчеркивает большое значение внутренних причин. «Нередко получается впечатление, — пишет П. Б. Ганнушкин, — что столкновения с жизнью послужили только кристаллизационными пунктами, выявившими уже давно назревшее бредовое отношение к действительности». Если попытаться теперь дать исследованиям П. Б. Ганнушкина общую оценку, то можно сказать, что они (по отношению к концепциям Е. Kraepelin) означали шаг вперед в развитии учения о паранойе. Благодаря созданному П. Б. Ганнушкиным учению о динамике психопатий появились новые возможности для клинической и патогенетической квалификации по крайней мере части случаев паранойи.
Дальнейшее развитие взгляды П. Б. Ганнушкина получили в исследованиях А. Н. Мелехова (1934, 1937, 1940). Последний рассматривает паранойю как особую психопатию. Биологической предпосылкой для формирования параноического (психопатического) развития личности являются, по мнению А. Н. Молохова, черты эпилептоидной конституции (целеустремленность, вязкость, эгоцентризм), облегчающие возникновение сверхценных идей. «Эпилептоид дебил является наиболее благоприятной конституциональной основой для параноического развития». Сформировавшаяся параноическая психопатия объединяет ряд патологических типов: фанатиков, «изобретателей», «реформаторов» и др. Так же как и П. Б. Ганнушкин, А. Н. Молохов отмечал связь некоторых хронических паранойяльных состояний, обнаруживающих признаки прогредиентности, с шизофреническим процессом.
В. А. Гиляровский (1935, 1954) рассматривает механизм бредообразования при паранойе в плане соотношения своеобразного паранойяльного характера и неблагоприятной ситуации. При этом, подчеркивая психогенный момент в формировании бреда, автор тем самым значительно сужает рамки паранойи. Он отмечает, что исходным пунктом для образования бредовых концепций является какой-либо жизненный конфликт, а во всех случаях, когда в клинической картине появляются бредовые идеи, не связанные с этим первоначальным конфликтом, приходится думать о шизофрении. М. О. Гуревич и М. Я- Серейский (1937, 1949) также сужают рамки паранойи за счет отнесения большей части случаев к параноидной шизофрении.
А. Н. Бунеев (1955, 1961) квалифицирует паранойю как психическое расстройство, клиническая картина которого определяется в основном аффективно окрашенными систематизированными бредовыми (или сверхценными) идеями, захватывающими определенный круг представлений и развивающимися при отсутствии или малом участии галлюцинаций и без выраженных изменений личности. Автор отрицает нозологическое единство паранойи Крепелина, указывая, что случаи, включающиеся в эту группу, могут быть отнесены к разным заболеваниям; реактивным психозом, родственным им развитиям личности и шизофрении.
Больные со стойкими сверхценными образованиями и даже систематизированным бредом рассматриваются в рамках психогенно обусловленного развития психопатической личности и другими авторами (Ю. Л. Сологуб, 1957, 1959; Г. М. Бельская, 1958; В. Л. Пивоварова, 1965; Н. В. Канторович, 1964; О. В. Кербиков, Н. И. Фелинская, 1965; Т. П. Печерникова, 1963, 1965, 1966).