I. Подразделение неврозов

Мы различаем актуальные неврозы и психонев­розы. При актуальных неврозах на первый план выступает конфликт, существующий в настоящее время. При психоневрозах актуальный конфликт будит переживание юности, оживляет фиксационные пункты либидо; старый конфликт вновь оживает. В этих старых детских конфликтах сказывается также и конституция, особенно сексуальная консти­туция. Актуальными неврозами являются военные неврозы, травматические неврозы мирного времени, неврастения, ипохондрия, неврозы страха. Психонев­розами являются истерия и невроз навязчивости. Это - Фрейдовская классификация неврозов. Являются ли неврозы заболеваниями подобно за­болеваниям другого рода? Некоторые авторы охотно отрицают это. Гохе, Бумке, Гауптманн предпочитают говорить о синдромах, о реакциях и подчеркивают невозможность резкого отграничения некрозов друг от друга. В области функциональных неврозов не существует якобы строгих границ.

Структурный анализ занимает место клинической систематики. Альфред Адлер отрицает особен­ности неврозов, исходя из других точек зрения. По его мнению, выбор невроза является исклю­чительно произволом больного. Можно признать, что отграничение неврозов друг от друга не может быть проведено достаточно отчетливо и что суще­ствует множество переходных форм. Однако, под­разделение на актуальные неврозы и психоневрозы, помимо своего теоретического значения, имеет и практическую ценность. Точно также и отдельные формы неврозов имеют свои несомненные харак­терные черты. Тот факт, что с помощью структур­ного анализа (Бирнбаум) мы можем увидеть многое в ином свете, следует считать признанным. Однако, не потеряло ли понятие «болезни» также и в соматической медицине свою прежнюю четкость с тех пор, как мы научились принимать во внима­ние конституцию и видеть в болезни не только вызывающий вредный момент, но и реакцию орга­низма? Таким образом в общей медицине болезнь стала лишь особым случаем физиологического бытия, и переход от «болезни» к здоровью стал не­резким. Итак, мы придерживаемся Фрейдов­ского подразделения неврозов.

II Психические причины неврозов

Тот факт, что психогения и невроз не иден­тичны, является в настоящее время достоянием всех тех, кто интересовался этой проблемой. Побледнение, покраснение, все то, что мы объединяем под названием: физическое выражение душевных движений, не имеет ничего общего с неврозами. Апоплексия, наступающая после душевного потря­сения, внезапное поседение после неожиданного испуга (ср. Кнауэр и Биллигеймер) отнюдь не являются неврозами. Бабинский, Герстманн говорят о физиопатических или физиогенных нарушениях и имеют при этом в виду эти непосредственные влияния психических потрясений. Бабинский также отделяет их с полным осно­ванием от неврозов. Таким образом, понятие о нев­розе не равнозначно понятию о влиянии психиче­ского на физическое, совершенно независимо от того, что целый ряд неврозов проявляется исклю­чительно в психической сфере.

Конечно, непосредственное влияние аффекта, будь то чисто психическое или физическое, имеет отношение к неврозам. По крайней мере, оно часто встречается в момент начала невроза, говорим ли мы о психической травме, об актуальном поводе или, по менее удачному выражению Кречмера, о рефлексе. Кречмер ясно формулировал, что этот актуальный повод приводит к неврозам, если к нему присоединяется нечто; он говорит о уси­лении рефлексов; лучше было бы говорить о пси­хической обработке, о невротической форме пове­дения (Haltung). Без этого не бывает невроза. Таково единогласное мнение всех авторов. Относительно природы этого поведения мнения расходятся. Для Дюбуа невроз возникает из интеллектуального заблуждения. Большинство авторов выдвигает на первый план аффективные моменты. Для Бабинского, Ферстера, а в некотором отношении также и для Пенитца существует целевая реак­ция, не так уж далеко отстоящая от сознательного хотения. Адлер больше всего поддерживал во­левую теорию неврозов. Невроз является, по его мнению, хитростью, уловкой более слабого, который нуждается в оружии, так как он чувствует себя малоценным. Однако, нельзя отрицать того, что эти волевые реакции не имеют характера обычного хо­тения; волевые теории вынуждены признать, что относительно этого хотения имеет место самообман или что степень его осознания уменьшена. Те теории (и прежде всего психоанализ), которые подчерки­вают момент влечения в невротической установке, говорят многократно о подсознательных и бессоз­нательных (В смысле психоаналитического термина.) побуждениях влечений. Вместе с тем эти теории неврозов усматривают цель влечения не в выигрыше более или менее ощущительной выгоды: невроз более резко отделяется от симуляции. Coгласно прежним работам Фрейда, причина актуальных неврозов лежит не в психическом кон­фликте; недостаточное сексуальное удовлстворение, как таковое, рождает проявление страха, Я считаю вероятным, что одно только подавление сексуаль­ных побуждений, (следовательно, психический сексу­альный конфликт) создает невроз страха.

Многие авторы под влиянием, опыта войны счи­тали механизм актуальных неврозов механизмом неврозов вообще и пришли к таким представлениям, которые весьма далеки от истинных процессов при неврозах, и даже столь заслуженная в остальном брошюра Кречмера об истерии игнорирует это глубокое отличие. Возможно, что в данном случае исследователей ввело в заблуждение общее поня­тие истерии. Согласно психоаналитическому воз­зрению, психоневроз начинается лишь тогда, когда под давлением существующего в настоящее время конфликта сызнова активируются детские сексуальные конфликты, или тогда, когда (согласно пси­хоаналитической терминологии) происходят прорыв оттесненного либидо в инфатильном фиксационном пункте. Этот фиксационный пункт является по Фрейду определенным пунктом детского сексу­ального развития между третьим и пятым годом жизни, в котором определенное переживание про­ложило глубокие борозды, пои чем это переживание может быть обосновано, как таковое, соответственно предрасположению или же в связи с ситуацией. Для психоаналитика понятие о конституции имеет смысл лишь постольку, поскольку она проявляется в определенных инфантильных переживаниях. Из психоаналитических школ Юнг, а в некотором смысле также и Штекель придают актуальному поводу большое значение. Адлер также оценивает значение детских переживаний, в то время как клинически направленное рассмотрение неврозов полностью игнорирует инфантильный момент. Вме­сто этого оно вводит лишенное содержания понятие об истерической и навязчивой конституции, поня­тие, которое помимо своей теоретической никчем­ности является вредным в практическом отношении, поскольку оно парализует терапевтическое вмеша­тельство.

Психоанализ склонен даже трактовать психо­патию, как следствие инфантильных конфликтов (ср. В, Рейх).

III. Физические условия неврозов.

Необходимо уяснить себе, что и психическое следует рассматривать как естественный фактор (Naturagens). Всякое психическое переживание обла­дает определенной ценностью влияния (Wirkungswert), которое может рассматриваться исключительно как физическое и которое проявляется не только в психических следствиях, но и в физических изме­нениях. Переживание зависит в смысле оказыва­емого им влияния от совокупности психического содержания, но вместе с тем и от физической кон­стелляции и конституции. Несмотря на знание этих общих положений, то, что мы знаем о физической стороне психической травмы, нуждается еще в су­щественных дополнениях. Мы знаем кое - что об общей конституции, благоприятствующей возник­новению невроза в результате психической травмы. Указание на особенности вегетативной нервной си­стемы у невротиков является заслугой Эппингера и Хесса. Хотя понятие о ваготонии, об особом состоянии возбудимости вагуса и автономной нерв­ной системы, не удержалось в своей первоначальной форме, однако все позднейшие исследования отме­чают особенности вегетативной нервной системы у невротика. Я ссылаюсь, например, на изложение Дрезеля ¹⁾ в руководстве Крауса и Бругша и указываю на понятие о вегетативной стигмати­зации (Бергманн). Сосудисто-вегетативные нарушения наблюдались при неврозах неоднократно. Подробное изложение мы находим у П. Леви, который говорит даже о вегетативных припадках. При тесной связи, существующей между сосудисто-вегетативной нервной системой и эндокринной системой, не следует удивляться уклонениям также и в этой последней. Даттнер указывает на измене­ния в щитовидной железе, однако его указания от­носительно большой частоты температурных повы­шений при неврозах нуждаются еще в проверке. Определение обмена веществ в большом масштабе внесет, конечно, еще большую ясность в этот во­прос. Неправильно было бы вместе с Бумке тре­бовать от неврологии и психиатрии, чтобы в тече­ние тридцати лет не произносились слова: «внутрен­няя секреция» и «аномалии обмена веществ». Он иг­норирует то обстоятельство, что мы располагаем уже в настоящее время целым рядом суще­ственных фактов. Не следует, конечно, забывать о том, что многое считающееся стигмами нервозной конституции, является лишь результатом влияния психической травмы, как об этом свидетельствуют в особенности открытия Кнауэра и Биллигеймера. Какое значение принадлежит психическим травмам, полученным в детстве, на физическое раз­витие и сосудисто-вегетативную систему, до насто­ящего времени еще не исследовано. Исследования Кречмера о строении тела дали до настоящего времени немного существенного для проблемы неврозов. Неврозы относятся в большинстве слу­чаев к астенически- атлетически- шизотимным фор­мам, однако из этого не вытекают никакие новые точки зрения. Неоднократно, особенно во врачеб­ной литературе, касающейся детского возраста, невроз обозначался как условный рефлекс; не отри­цая значения учения Павлова, я должен все же отметить, что эти т. наз. условные рефлексы яв­ляются сложными модусами поведения, которые нуждаются в объяснении с помощью психологии че­ловека. Они дают, как показал Лурия ²⁾, иллюстрации к вещам, которые известны нам из психо­аналитического изучения неврозов, но сами они ничего не объясняют. Тот факт, что истерия заклю­чает в себе нарушение жестикуляции, наводит К. и О. Фогтов на мысль искать патологическую анатомию истерии в неполноценности стриопаллидарной системы. Бумке и Гохе придержи­ваются, конечно, того мнения, что патологической анатомии истерии (а вместе с тем и неврозов во­обще) не существует. Может быть, здесь уместно вспомнить, как скептически были встречены локализаторские стремления Клейста, касавшиеся локализации кататонических расстройств - волевых расстройств по Крепелину - до тех пор, пока эпидемия энцефалита не дала фактического материала, не оставившего никаких сомнений в том, что органическое поражение может вызвать изменения, нисколько не отличающиеся от функциональных. Однако об этом речь будет впереди.

IV. Психические механизмы и структура неврозов

Лишь Фрейд научил психиатрию рассматри­вать невротика как цельную личность и начал интересоваться его переживаниями ³⁾. Благодаря этому он сделал шаг, значение которого выходит далеко за пределы учения о неврозах. Даже Редлих признал эту заслугу Фрейда. Однако, помимо этой психологической стороны, психоанализ является методом естественно - научной психологии. Он открыл множество существенных механизмов, которые наряду с гуманитарным значением имеют и естественно - научное значение. Взгляд Ясперса, что психоанализ неправильно изображает открытые им понятные связи (в смысле Ясперса) как каузальные связи, должен быть отвергнут. Открытые психоанализом связи являются вместе с тем и каузальными связями; они оказывают свое влияние также и на тело и переходят в соматическую каузальность. Фрейд сам не оставляет никакого сомнения в том, что он рассматривает все изменения в либидинозном обиходе как физическое бытие и что его понятие о влечении имеет в виду как фи­зические элементы, так и психические. В учении об истерии Брейер делает уже попытку привести в связь результаты катартического метода с представлениями о мозговой энергии. Но возвратимся назад к изложению механизмов. В центре стоит учение о вытеснении. Неприятное, мучительное вы­тесняется из сознания с помощью акта внутреннего отклонения и получает именно вследствие этого болезнетворное влияние. Оно возвращается вновь в искаженной форме, претерпевая на этом пути передвигания и сгущения. Оно появляется в символической форме. Невротический симптом является возвращением вытесненного и дает удовлетворение, служащее заменой истинного. Вытесненное ведет назад к первично вытесненному, к сексуальным стремлениям юности, связанным с тенденцией к на­силию, к ядру системы Бсз (бессознательного). Открытие системы Бсз является психологическим подвигом Фрейда. Независимо от качества «сознательности» система Бсз отличается целым рядом характерных черт. Фрейд приписывает ей: лабильность насыщеностей (Besetzungen), отсутствие противоречий, отсутствие учета времени и замену внешней реальности психической реальностью. Или шире говоря: побуждения влечений системы Бсз расположены друг подле друга и не противоречат друг другу. В этом смысле не существует никакого отрицания, никакого сомнения, никакой степени уверенности. Благодаря процессу передвигания одно представление может передать весь запас насыщенности другому представлению, благодаря же процессу сгущения оно может принять на себя насыщенности, присущие другим представлениям. Эти процессы не подчинены хронологическому течению времени и не могут быть изменены течением вре­мени. Этих основных вопросов системы Без науч­ная критика вовсе не касалась или касалась лишь в недостаточной степени ⁴⁾. Эти проблемы выходят далеко за пределы вопроса о существовании пси­хически - бессознательного. Хотя я сам и являюсь психоаналитиком, однако я не придерживаюсь того взгляда, что существует душевно - бессознательное; тем не менее я ищу элементы переживаний системы Бсз в переживаниях краевого поля сознания, из­вестных нам из работ Кюльповской школы и прежде всего Бюлера. В остальном следует указать на то, что психоанализ предвосхитил целый ряд резуль­татов психологии мышления (Denkpsychologie). По­нятия о детерминирующих тенденциях, о латентных детерминированиях, регулирующих мыслительный процесс, о тенденциях, соответствующих воле и влечению, и понятие вытеснения находятся в бли­жайшем родстве.

В мышлении системы Без мы встречаем анар­хические особенности мышления (Фрейд, Юнг, Шторх, Быховский и мои работы). Самой по­разительной чертой этого «прелогического» мышле­ния (Леви - Брюль) является отсутствие в нем элемента противоречия. Танцующий дикарь является одновременно самим собой и в то же время красным попугаем и т. д. Впрочем, данные психоанализа также кажутся иногда нелогичными. Однако, в противоположность всякой имманентной критике следует указать на то, что психоанализ является наукой о фактах. Вейцзекер неоднократно ука­зывал на «антилогичность» в чувственном восприя­тии. То же самое относится к психологической структуре. Я достаточно ясно подчеркнул, что в конечном итоге все эти вещи являются нелогичными лишь с точки зрения «школьной логики» и отлично могут быть поняты с помощью созерцатель­ной логики (schauende Logik) в смысле Гуссерля ⁵⁾.

Для психоанализа структура психоневроза всегда является сложной. Актуальный повод оказывает свое действие в том смысле, что неудовлетворенное либидо получает обратный отток, вновь оживляет давно прошедшие детские переживания раннего сексуального развития (фиксационные пункты), с ко­торыми личность должна теперь снова разделаться. Для Адлеровского учения о неврозах суще­ственными являются чувства малоценности, которые возникли из раннего детского содержания психики и, являясь надстройкой над действительными и пережитыми органическими малоценностями, полу­чают в неврозе сверхкомпенсацию, если индивид не дорос до своей актуальной задачи.

V. Объем невротического и физическая сто­рона невротического механизма.

Известно, что невротические явления особенно легко фиксируются на заболевших органах: со­матическая готовность (Фрейд). Петцль по­казал, что из физически заболевшего органа исхо­дят неприятные ощущения, которые определяют локализацию невротического проявления. Гораздо более важен вопрос, поскольку органические симп­томы вызываются невротическими установками. В сборнике, вышедшем под редакцией О. Шварца ⁶⁾, дано подробное изложение фактического материала. Влияние невротических механизмов на возникнове­ние целого ряда внутренних заболеваний очевидно больше, чем это до сих пор предполагалось. От­дельные психоаналитики зашли в этом вопросе слишком далеко. Гроддек видит в каждом орга­ническом заболевании выражение психических ме­ханизмов. Дейч указывает на психическое возник­новение Базедовой болезни и отмечает (подобно Графе и Мейеру) большое влияние аффектов на обмен веществ. Таким образом, границы между неврозом органа и внутренним заболеванием ста­новятся весьма колеблющимися. Однако, нужно собрать еще много фактического материала, прежде чем можно будет сказать что-либо определенное по этому вопросу. Вейцзекер говорит об идентичности по существу физического выражения душевного конфликта и расстройств координации и корреляции между нарушениями физической функции и нарушениями органа.

С другой стороны, невротический механизм сам по себе должен быть доступен для физиче­ского рассмотрения. Лурия показывает, что ре­зультаты Павловских исследований об условных рефлексах являются иллюстрациями к закономер­ностям, открытым аналитическим путем. Благодаря «столкновению» условных рефлексов в одном случае возникла даже экзема. С другой стороны, опыт эпидемического энцефалита опять-таки показал мне, что органическое поражение мозга вызывает симп­томы, в большой мере соответствующие невротиче­ским расстройствам (Герстманн и я неодно­кратно указывали на это).

Я пытался показать, что закономерности орга­нических расстройств побуждения являются в очень большой степени идентичными с теми законами, которые были установлены психоанализом при изучении невротической психики по отношению к «либидо».

Хорошим примером того, как нужно предста­влять себе взаимозависимость между физическими и психическими факторами, является то обстоя­тельство, что инэкватная сексуальность шизофре­ников, которая была установлена в особенности психоанализом, находит по Кречмеру свое физическое выражение в частоте диспластичечкого типа.

VI. Терапия

Со времени Фрейда признано, что между врачей вообще и психотерапевтом в особенности, с одной стороны, и между пациентом, с другой стороны, существует особое аффективное отноше­ние: перенесение. Психоанализ дает возможность методического разрушения перенесения. Он исполь­зует сознательно и систематически то средство, которое лежит в основе всякого психического воз­действия. В случае правильно проведенного ана­лиза личность врача, как таковая, меньше выступает на первый план. Перенесение устанавливается в широких пределах независимо от личности врача. Психоанализ освещает все переживания пациента и заново формирует его характер; не остается без анализа также и перенесение, и вследствие этого психоанализ простирается глубже, чем все те виды терапии, которые работают с помощью перенесения, не анализируя его. Только Адлеровская терапия может считаться рациональной наряду с психоана­литической (на втором месте!). Также и в данном случае делается попытка заново сформировать ха­рактер пациента. Гипноз является исключительно техническим вспомогательным средством. Каждая психотерапия, даже если она проводится бегло и несистематически, должна базироваться на попытке понять личность больного и стараться увидеть в невротическом конфликте проблему человека в це­лом. Можно разрешить невротический конфликт, идя путем разумного рассуждения (убеждение - Дюбуа) (хотя и при этом лечении сущность за­ключается в моментах аффективного порядка) или путем внушения и гипноза, сознательно используя аффективные установки. Методом Куэ можно пользоваться как техническим вспомогательным средством. Будучи грубым и мало пригодным для всяких вариаций методом, он окажется несостоятельным в отношении ко всем более тяжелым конфликтам. Равным образом он ничего не может дать более культурному лицу, требующему в ко­нечном итоге такого лечения, которое отвечало бы его запросам. В данном случае уместна будет пси­хоаналитически направленная беседа (подкреп­ленная гипнозом), а в более тяжелых случаях - психоанализ.

1) Русск. перев. см. Дрезель. Заболевания вегетативной нервной системы. Изд. Мосздравотдела. Москва. 1920.

2) Die moderne russische Physiologie und die Psycho­analyse. Int. Zcitschr. f. Psychoanalyse, Bd. XII, H, I. 1926.

3) Существенные указания мы встречаем уже у Жане.

4) Чтобы охарактеризовать уровень этой критики, я при­вожу отрывок из реферата Бумке: «В подсознание (Unter - seele), которое мыслит и чувствует, ненавидит и любит, желает и отталкивает и которое прежде всего сладострастно, в подсо­знание, которого мы не знаем, а знают только психоаналитики, и которое благодаря одному лишь факту своего существования делает безответственным высшее сознание (Oberbewusstsein) - в такое подсознание я, разумеется, не верю. А когда нам в конце - концов говорят еще, что все это запутанное, скрытное и эгоистическое, бессознательное бытие идентично с определен­ными мозговыми механизмами, и не только у здорового чело­века (в применении к которому это явилось бы автологией), но и у паралитика - тогда мое интеллектуальнее недовольство становится так велико, что я начинаю бояться чего то ужас­ного, а именно; что я сам стану предметом психоанализа.»

5) В дискуссии по поводу психоанализа Бумке говорит. Расхождение начинается там, где логика (как говорит Шиль - Бумке - Шильдер. Современное учение о неврозах дер - школьная логика) перестает служить для психоаналити­ков руководящей линией. «Интуитивное познавание сущностей, которое Шильдер хочет поставить на место старой школь­ной логики, является ничем иным, как притязанием создать на основе своего собственного чувствования недоказанные и не­доказуемые утверждения. Здесь для меня прекращается всякая научная дискуссия», Бумке полностью игнорировал здесь постановку проблемы, хотя он неоднократно цитирует Гус­серля.

6) Psychogenese von Organsymptomen, Springer 1925.