Другой основоположник английской антипсихиатрии — Ronald David Laing /1927-1989/, родившийся в Шотландии, а умерший во Франции, в Сент-Тропезе, равным образом опирается на экзистенциализм J. P. Sartre, разрабатывая свою собственную теорию шизофрении, которую он в основном изложил в книге «Разделенное «Я»» /129/, опубликованной в 1960 г. и переведенной на французский язык в 1970 г. Как известно, J. P. Sartre в предисловии к философскому труду «Разум и насилие», написанному совместно двумя Дэйвидами⁵⁵ и посвященному его творчеству с 1950 по 1960 гг., дал свое благословение на эту экзистенциалистскую концепцию психической болезни: «Я считаю, — как и вы, я верю, — что психическая болезнь есть выход, когда свободный организм, в своем полном единстве, изобретает, как суметь выжить в невыносимой ситуации» /131/. Книга R. D. Laing представляется попыткой приложить эту общую формулу к случаям тех, кого он именует шизоидами и шизофрениками. Она начинается эпиграфом в виде цитаты, заимствованной из введения к книге «Шизофрения» Eugene Minkowski, имеющей подзаголовок «Психопатология шизоидов и шизофреников»: «Я предлагаю здесь субъективный труд, который, однако, во всех своих положениях имеет тенденцию к объективности». Eugene Minkowski — это практически единственный классик психиатрии, которого R. Laing цитирует не для того, чтобы критиковать его, а чтобы опираться на авторитет, в частности, трудов «Шизофрения» или «Прожитое время». Книга «Разделенное «Я» построена из трех частей, с пунктуальностью традиционной диссертации. Первая посвящена феноменолого-экзистенциальным основам. Если R. Laing использует термины «шизоид» и «шизофреник» для обозначения здоровых и психотических способов поведения, то он рассматривает их не в обычном, логическом и психиатрическом значении, а в их феноменологическом и экзистенциальном понимании: «Только экзистенциальное мышление попыталось выразить первоначальный опыт отношений «Я-и-другие» при помощи термина, который адекватно отражает его полноту: с экзистенциальной точки зрения, конкретное — это существование (фр. «экзистанс») человека, его «бытие-в-мире»».

Понимание психозов с феноменолого-экзистенциальной точки зрения позволяет обойти препятствие, с которым сталкивается ортодоксальный психоанализ вследствие свойств переноса у психотика, и не может дать больному толкования его проявлений, имеющее терапевтический эффект. В самом деле, согласно R. Laing, психотерапевт должен не интерпретировать, а понимать, благодаря «способности вживаться в другую концепцию мира, чуждую для него. Делая это, он обращается к своим собственным психотическим возможностям, не отказываясь, тем не менее, от своего психического здоровья. Только таким путем он достигает понимания экзистенциальной позиции пациента».

Это понимание не является чисто интеллектуальным процессом: «Можно бы также говорить о любви, если бы это слово не было так опошлено» /129, с. 31/, но «нельзя любить совокупность «признаков шизофрении». Шизофрения — это не что-то вроде насморка, пациент не «подхватил» шизофрению, он — шизофреник. Шизофреник — это отчаявшийся человек… Но собственный опыт, который имеет шизофреник, нам неизбежно непонятен и таким останется для нас, пока мы находимся в здравом уме, а он — нет… Мы не должны прекращать сознавать это отличие… и его отчаяние» /129, с. 34/. R. D. Laing настаивает на этом отчаявшемся взгляде: «Шизофрения не может быть понятна, если не понять, что такое отчаяние», — и отсылает по этому вопросу к «Трактату об отчаянии» Soren Kierkegaard.

Он характеризует экзистенциальную позицию онтологической неуверенности тремя формами тревоги, а именно, поглощением, развалом и оцепенением или деперсонализацией. Мы можем сказать здесь только лишь несколько слов о последней, потому что она показывает, как онтологическая неуверенность, которую R. Laing помещает в самом центре проблемы, связана с сартровским экзистенциализмом: «Большинство человеческих взаимоотношений основано на определенной тенденции к деперсонализации, в той мере, что с другим человеком обращаются не как с проблемой, исходя из того… чем он может быть сам по себе, а… как… с занимающим место в машине, частью которой является сам наблюдатель».

Однако «обычно принято питать иллюзию, что существует ограниченная сфера жизни, где эта дегуманизация не действует» — но, возможно, что именно в этой сфере человек, подверженный онтологической неуверенности, особенно ощущает опасность. Опасность «состоит в следующем: если рассматривать другого как существо, наделенное свободной волей, то это означает признание возможности рассматривать себя самого как объект эксперимента этого другого и отныне чувствовать себя лишенным своей собственной индивидуальности… В контексте этой тревоги даже само рассмотрение другого человека как личности представляется самоубийственным». Эта фраза, которая могла бы дать экзистенциальное определение аутистического опыта и которая служит ссылкой для R. D. Laing, взята из III части «Бытия и небытия», озаглавленной «Для других» /187/.

Во второй части своего собственного труда он изучает взаимоотношения внутреннего «Я» и ложного «Я». Он опять делает ссылку на J. P. Sartre, а также на S. Kierkegaard, Heidegger и Roland Kahn («феноменология маски»), из числа философских исследований о шизофреническом ложном «Я» — понятие, которое R. D. Laing ставит в центр своей концепции бытия. Он ссылается, впрочем, также на психоаналитические этюды о ложном «Я» таких авторов, как Deutsch, Fairbairn, Guntrip, Winnicott, Wolberg, Wolf. Представление R. D. Laing можно рассматривать как попытку (безнадежную?) установить связь между экзистенциализмом J. P. Sartre и психоанализом через свою концепцию разделенного «Я» при шизофрении. Этот вопрос о ложном «Я» представляется исторически как продолжение дискуссии о слабости «Я» классического психоанализа или дискуссии о психологии «Я» Hartmann. Мы, к сожалению, не можем здесь развивать его, и должны придерживаться того, что об этом говорит R. D. Laing в изложении своей теории шизофрении. «Ложное «Я» имеет тенденцию все больше и больше перенимать характерные черты личности или личностей людей, которым оно покоряется, и это может закончиться почти полным подражанием другому. Цель подражаний становится очевидной, когда это подражание начинает принимать вид карикатуры» /129, с. 89/. «Подчинение системы ложного «Я» воле другого достигает своей крайней формы в автоматическом повиновении, эхолалии и миметизме кататоника». Таким образом, R. D. Laing признает, по крайней мере, клиническую реальность этой формы шизофренического психоза, давая ей оригинальное пояснение: «Здесь… послушание, подражание, копия доводятся до такой степени, что возникающая в результате гротескная пародия становится скрытым обвинением собеседника». Он сближает ее с другой классической формой психоза: «Гебефреник часто использует насмешку и пародирование лиц, которых он ненавидит и боится, как свое любимое средство нападения на них, единственное, впрочем, чем он располагает».

«Внутреннее «Я»» втайне питает отвращение к свойствам ложного «Я». В третьей и последней части R. D. Laing старается, насколько возможно, исходя из философско-психоаналитических основ, осмыслить психотические проявления: «Психотик использует… последнюю защиту, наиболее парадоксальную и абсурдную… В общих чертах можно сказать, что это отрицание бытия, рассматриваемое как средство сохранения существования. Шизофреник имеет ощущение, что он убил свое «Я», избегая быть убитым. Он умер, чтобы остаться живым» /129, с. 135/.

«В хронических шизофренических состояниях «Я» кажется расчлененным на несколько частей, каждая из которых имеет определенное осознание «Я» и рассматривает другие части как разновидности «не-Я». «Мысль», принадлежащая «другому Я», обычно представляется как внешнее восприятие, потому что «Я» не рассматривает ее ни как продукт своего воображения, ни как ему принадлежащую. В этом отношении другое «Я» является местонахождением галлюцинации… для того, что продолжает существовать от сознания «Я»» /129, с. 161/.

Это расчлененное «Я», которое, согласно R. D. Laing, характеризует хронических шизофреников — единственно истинных шизофреников для французской школы, не допускающей существования острых шизофрении, единственно истинных шизофрении, — идет много дальше, чем блейлеровское «скиссион» (фр. — распадение, раскол). В этом случае надо было бы говорить о хлазмофрении (от греч. хлазма — фрагмент). Подобная точка зрения R. Laing, как кажется, основана на взглядах Bion. R. Laing также принимает во внимание семейные факторы, но в своей концепции меньше придает значения двоякому принуждению, чем D. Cooper в своей. Он кладет в свой теоретический коктейль больше психоанализа и экзистенциализма, меньше — марксизма, и только ложечку школы Palo Alto. Если мы излагали достаточно подробно ту и другую концепции, то это чтобы, сравнивая их, показать, что английская антипсихиатрия не однозначна в отношении проблемы шизофрении.