Пока Петр устраивал дела на севере, юг готовил ему новый сюрприз, все с тем же злополучным Карлом. Побежденный король шведский был еще, однако, жив. Бежав от Полтавы, Карл, с разрешения султана, поселился в Бендерах. Чудесные рассказы о деяниях северного льва достигли Константинополя чрезвычайно окрашенные и дополненные восточной фантазией. Проникли они и в гарем султана и нашли страстную поклонницу железноголовому королусу в лице матери султана. Султан Ахмет III был всецело под влиянием своей матери. И вот она напустилась на него, чтобы он во что бы то ни стало помог «северному льву отмстить русским псам за обиду». Мало-помалу это непрерывное точение женщины достигло того, что Ахмет позволил себе выразиться так Понятовскому: «В одну руку возьму я меч мой, другую подам шведскому королю, поведу его на москвитян и 200 000 воинов пойдут за нами!»

Между тем Карл в Бендерах жил совершенно по-царски. Ему велено было воздавать все почести, были посланы богатые подарки, деньги отпускались вдоволь как ему, так и его свите. Карл устроил себе лагерь, где жил с своими генералами, офицерами и солдатами, успевшими бежать к нему из России и Польши. С ним было до 1800 человек.

Налаживавшееся дело Карла было, однако, испорчено умелыми приемами русского посла П. А. Толстого. Султан подтвердил мир с Россией и вместе с тем, не желая нарушать дружественных отношений к царю Петру, он рекомендовал Карлу убраться восвояси, ручаясь за безопасный проезд его и принимая все издержки путешествия на себя. Султан обещал даже Карлу турецкий отряд при проезде его через Польшу.

На все это Карл отвечал: «Скажите своему государю, что я не поеду из Турции…» Изумленный паша не знал, что даже ему ответить на это. Все окружающие приходили в отчаяние от наступающего положения, один Карл был веселее обыкновенного. Иногда он шутил и играл в шахматы, хотя всегда проигрывал, потому что, забывая другие шашки, двигал вперед одного короля.

На беду, переменился визирь. Подкупленный противоположной стороной, визирь настойчиво советовал султану начать войну с Россией. Война была решена. Крымские татары получили приказание вторгнуться в Россию, что они и исполнили.

Петр двинул войска на Прут. Он был обманут дважды. Господари Молдавии и Валахии Кантемир и Контакузин предложили себя к услугам царя войском и провиантом, причем Кантемир говорил искренно, тогда как Контакузин действовал лукаво. Петр доверился тому и другому. Во-вторых, Петр рассчитывал, что даже при небольшом войске, но при быстром натиске он скоро покончит с нерегулярным и неподготовленным войском турок. Это была ошибка, и великая ошибка. Петр двинул войска от 60 до 80 тыс. Скоро он прибыл на Прут, но в очень печальном виде. Войско было утомлено. Плохо одето, плохо прокормлено. Появились болезни, а лекарств не было. Требования из России исполнялись медленно и неудовлетворительно.

Оказались хищения и мошенничества. Петр страшно сердился и под конец заболел. А между тем турки надвигались и надвигались в страшном количестве, до 400 000.

В конце концов русские были окружены, лишены провианта, без достаточного количества боевых снарядов, утомленные и голодающие. Положение было абсолютно безвыходное. Если бы даже русским удалось пробиться сквозь турецкое кольцо, то и тогда они должны были бы погибнуть с голода, помимо того, что их истребили бы в одиночку крымские татары. Что касается помощи Кантемира, то таковая оказалась только на словах, ибо войска у него отсутствовали, а земля оголена саранчою; Контакузин же и не думал прийти на помощь.

Собран был совет. Но военный совет ничего не мог придумать. Волей- неволей пришлось вступить в бой. Горячо бросились турки на русскую армию, но быстро были охлаждены картечью перекрестных выстрелов. Однако турки пошли вновь и уже не обращали внимания на картечь. Пустили в ход беглый ружейный огонь. Турецкая конница летала кругом и рвалась в русский стан. Но царь был на месте. Он руководил боем. Защита была стройная, стойкая и неустрашимая. Так нападения продолжались до самого вечера и после последнего нападения турки опять побежали. Тогда русские, в свою очередь, бросились за турками и произвели в турецком лагере страшное замешательство. Возможно, что при дальнейшем преследовании русские остались бы и победителями, но русские были страшно утомлены, а кроме того, лагерь оставался незащищенным.

Наступившая ночь была ужасна. Зажженные турецкие костры показывали бесконечное число таборов, кольцеобразно охвативших русский лагерь. Царь был мрачен, безмолвен и угрюм. Впоследствии он сам сознавал, что ни до, ни после он не переживал столь тяжких минут. Русские были обречены на голод и погибель, ибо провианта могло хватить только на несколько дней. Оставалось умереть, но умереть с честью, сражаясь. Царь так и решил сделать.

При царе в лагере находилась и царица Екатерина. Она указала несколько другой оборот делу, который, как оказалось, дал вполне благоприятный исход. Екатерина предложила послать богатые подарки секретарю визиря и самому визирю и предложить переговоры о мире. Было сказано, было сделано. Все драгоценности Екатерины были посланы в подарок визирю. Пока ждали ответа, Петр решил еще один важный вопрос на тот случай, если, по воле судьбы, ему придется попасть в плен. Ввиду этого он немедленно написал Сенату следующий рескрипт:

«Господа Сенаторы: уведомляю вас через сие, что я со всем моим войском, без нашей вины и ошибки, но только чрез ложно полученное известие окружен вчетверо сильнейшим турецким войском, таким образом и столько, что все дороги к провозу провианта пересечены, и я без особенной Божеской помощи ничего, как совершенное наше истребление или турецкий плен, предусматриваю. Если случится последнее, то не должны вы меня почитать царем, вашим государем и ничего исполнять, что бы до ваших рук не дошло, хотя бы то было своеручное мое повеление, покамест не увидите меня самолично.

«Если я погибну и вы получите верное известие о моей смерти, то изберите между собою достойнейшего моим преемником.

Петр».

После этого царь позвал отличного офицера и поручил ему доставить сие послание Сенату.

Наступил рассвет, а ответа от визиря нет. Турецкая армия пришла в движение. Пушки вновь загремели как с той, так и с другой стороны. Царь послал другого гонца. Ответа все не было. Царь приказал русским войскам строиться в бой. В этот момент прискакал турецкий чиновник с заявлением, что визирь согласен на мир и ждет русских послов для переговоров.

С этою целью были посланы молодой Шереметев и Шафиров с самыми широкими полномочиями.

Визирь предложил такие условия: все русские и царь должны сдаться в плен, отдать оружие и заплатить выкуп. Русский посол не захотел даже отвечать на такое предложение. Визирь смягчился. Мало-помалу кончили, однако, тем, что царь отказывается от Азова, Таганрога, Богородицка и Каменного Затона. Условия самые мягкие и совершенно ничтожные. Видимо, взятка имела одинаковое значение как теперь, так и 200 лет назад.

Попался, однако, пункт, который едва не испортил всего дела. Визирь требовал выдачи Кантемира. Царь не соглашался на это ни под каким видом.

— Я дал слово сберечь его и не изменю… У нас нет ничего собственного, кроме чести, потерять ее — значит перестать быть государем…

Пришлось прибегнуть к хитрости. Кантемир бежал, спрятанный в карете Екатерины, и тем спасся от смерти.

Так заключен был мир.

Относительно Карла в мирном договоре говорилось следующее: «Прибегнувший под покровительство и милость нашу, да идет он восвояси безопасно, и царь да не препятствует тому, а если можно, то пусть примирится с ним».

Вскоре появился сам Карл.

Узнав о заключении мира с русскими, Карл пришел в ярость. В бешенстве он вбежал в палатку визиря, встретившего его с почестью.

— Ты забыл, что султан за меня начал войну! — вскричал гневный король.

— Я не знал, что за тебя, я думал, что сражаюсь за интересы моего государя. Я не забыл однако ж и твоих интересов: тебе дозволяется свободный путь домой.

— Дай мне войско, и я разобью царя.

— Не думаю, — хладнокровно отвечал визирь. — Ты испытал уже русских, и я их видел. Если есть у тебя свое войско, сражайся.

— Обещаю сегодня же поставить пред тобою царя пленником!

— А кто же без него будет править Москвою? Карл безмолвно сел на диван, положив нога

на ногу, и долго сидел, не говоря ни слова. Затем гневно вскочил с дивана, зацепивши шпорою за великолепный кафтан визиря, разорвал его и поспешно вышел из палатки…

Интимный разговор визиря с Шафировым по поводу Карла был такой: «Только не троньте провожатых, а его можно взять. Пусть он пропадет, пес окаянный. Надоел он нам!..»

Русские ушли. В ограждение от блуждающих орд их сопровождали трое пашей.

Сам Петр выражался об этом походе, что он «зело отчаянно учинен, в надежде на слова изменника, обнадежившего союзом народов, подданных Турции, что оказалось впоследствии лобзанием Иуды, ибо все чинено было на пагубу и туркам передаваемы были все вести».

Один из очевидцев иноземцев пишет о Петре в этом походе, что «царь берег себя не более, как последний из его отважных воинов. Он был в ладу, говорил со всеми по-дружески, с генералами, офицерами и солдатами, наблюдая за всем, что в битве происходило. Его храбрость увлекала воинов, и никто не щадил себя».