То, что можно сказать о вопросах специальной психологической экспертизы, группируется преимущественно вокруг темы об истерии и симуляции. Безразлично при этом, идет ли речь о психогенной примеси хирургических, внутренних, ушных, глазных и горловых болезней или самостоятельных психических симптомах, притворствах, неврозах и психозах. При глухоте, хрипоте (афонии), вегетативных расстройствах сердечной деятельности, дыхания, желудочных функций и пищеварения, как и вообще при диффузных общих нервных заболеваниях (головокружения, головные боли), затем главным образом при нарушении походки или осанки после настоящего или мнимого ишиаса, ревматизма или хирургических вмешательств легко возникают, как это известно по опыту, аггравация, симуляция, истерические или ипохондрические наслоения. Некоторые важные для практики положения при экспертизе таких явлений я уже раньше описал в сжатом схематическом очерке3, обратив особое внимание на неврозы, связанные с войной и несчастными случаями. Я его здесь привожу.

I. Теоретические руководящие положения

Руководящее положение. Социальная оценка истерика касается разрешения поддающихся юридической формулировке конфликтов между истериком и обществом (или местом, обязанным возместить ему убытки). Она охватывает вопросы гражданского и уголовного права.

1. Насколько в финансовом отношении может считаться ответственным сам истерик за истерическое состояние, приобретенное на службе у лица, обязанного возмещать убытки, и насколько — это лицо?

2. Насколько подлежит наказанию истерически предрасположенный человек за притворную болезнь при обмане, симуляции на военной службе и т. д.?

Разъяснение. Согласно общим медицинским сведениям в картине истерического состояния содержится волевой компонент («воля к болезни», «вожделенные представления», «дефект совести в вопросах здоровья» и т. д.). Если истерик болен потому, что хочет быть больным; если, следовательно, картина симптомов в большей или меньшей степени, прямо или косвенно обусловлена им самим, то с необходимостью возникает юридический вопрос: кто отвечает за вытекающие из истерического состояния материальные убытки? Истерик, до известной степени заинтересованный в болезни, или его работодатель, который каким-то образом (несчастный случай на производстве, потрясение на войне) довел его до того, что он этой болезни хочет? Можно ответить на это по-разному, так как истерия с ее переходными состояниями включает все оттенки, начиная с чистой симуляции вплоть до безусловно тяжелых болезненных явлений. Речь идет не о философском споре, касающемся вопроса свободной воли, а о практическом, юридическом вопросе, который нужно рассматривать прежде всего с юридической точки зрения конкурирующей виновности.

Второй юридический вопрос — о наказуемости — имеет для области наших исследований гораздо меньшее значение. Но все же и он может возникнуть, особенно для солдат, застигнутых на месте преступления.

Таким образом, исходя из практических соображений, мы должны поставить перед собой задачу расчленить общую область истерии на три группы: за первую группу проявлений истерии, как за действительные болезни, ответственность несет работодатель (профессиональный союз, войско); за вторую группу — сам истерик; третья группа включает чистое, возможно, наказуемое притворство.

Чтобы выделить такие группы, мы должны иметь в виду следующие пункты.

Руководящее положение. Врачебное суждение о социальной истерии основано на формуле: воля и рефлекс.

Оно распадается на два вопроса.

1. Преобладает ли в рассматриваемой картине состояния волевой процесс или процесс рефлекса (или, если обобщить — автоматический нервный процесс)?

2. Если преобладает первое, то нужно ли рассматривать эту волю как находящуюся в пределах нормального функционирования или же как волю душевнобольного (как это установлено действующими гражданским, и уголовным законами).

Разъяснение. Только расчленение картины истерического состояния на его волевые и чисто рефлекторные компоненты позволяет решить вопрос о юридической ответственности. Если в картине этого состояния преобладает компонент воли и она по психиатрическим меркам не может быть определена как воля душевнобольного, то делается вывод об ответственности истерика за понесенные им материальные Убытки. Нельзя требовать, чтобы инстанция, возмещающая убытки, понесла расходы из-за такого состояния, устранение которого в основном является лишь вопросом доброй воли пострадавшего. Это происходит при условии, что пациенту для устранения связанных с этим обыкновенно самообманов и затруднений была предоставлена возможность социальной врачебной консультации и руководства. Если же в картине истерического состояния преобладают нервные компоненты (т. е. психические автоматизмы) или если сама воля должна рассматриваться как больная, то замедление выздоровления не может быть вменено истерику в вину. Тогда ответственной является возмещающая убытки инстанция. Здесь не рассматриваются случаи, когда в соответствии с гражданским правом должно произойти распределение убытков между обеими сторонами. Эту последнюю тонкость гражданского права не рекомендуется, однако, в точности переносить на установление ренты для истерика, так как в этом случае пришлось бы включить еще и необходимость процентной оценки участия воли и, следовательно, такие требования, которые выходили бы за пределы самой утонченной диагностики. Благодаря этой точке зрения находит до сих пор юридическое оправдание поддерживаемый с педагогической целью обычай уменьшать ренту истерика по сравнению с рентой соответствующего больного.

Из этого следует, что каждая картина истерического состояния должна быть измерена двойной шкалой, сперва неврологической (для решения вопроса о преобладании воли или рефлекса), а затем психиатрической (рассматривать ли волю как больную или как здоровую).

Из практической оценки нужно совершенно исключить оценку: «сознательно» или «бессознательно», к которой до сих пор часто прибегают при определении болезненности истерических симптомов. Не все душевные мотивировки здоровых людей осознанны, и не все истерические — бессознательны. В практических вопросах понятие бессознательности вредно и производит лишь путаницу благодаря своей многозначительности.