Сензитивные типы реакции являются обратной картиной экспансивных. Основное направление жизненной установки астенично, однако при наличии контраста строго стеничного противоположного полюса. Люди, склонные к подобным реакциям, обнаруживают, с одной стороны, необыкновенную душевную мягкость, слабость и нежную уязвимость, с другой — примесь соединенного с осознанием своей ценности честолюбия и упрямства. Для них характерны углубленная душевная жизнь, замыкающая в себе продолжительные напряженные аффекты, утонченное самонаблюдение и самокритика, скрупулезная этика и способность к подлинно альтруистическому восприятию. Это серьезные люди, робкие и скромные. Их основной конституциональный тон является, таким образом, тонко-шизотимным, гиперэстетическим, часто с примесью циклотимно-тяжелокровной (schwerblutig) мягкости и альтруистического добродушия. Они склонны, как и все шизотимные гиперэстетики, к расстройству передаточных нервных путей, в то время как их чрезмерно впечатлительная для жизненных раздражений восприимчивость находится в противоречии с недостаточной и несоразмерной способностью выражения. Поэтому у них часто дело доходит до заторможенности аффектов, которая в большинстве случаев принимает форму задержки, т. е. осознанных комплексных образований, так что тягостное переживание не забывается в течение долгого времени и не может быть высказано, а с мучительной ясностью снова и снова возвращается в центр сознания. Специфическая субъективная форма переживания этих комплексов обусловливается острым стеническо-астеническим противонапряжением. Примесь стенического восприятия, гордости и старательности не дает таким людям полностью впасть в депрессивную резиньяцию, но, несмотря на чувство недостаточности, всегда подталкивает их на борьбу с мучительным переживанием. Но острие аффекта переживания у таких нежных астенических людей всегда направлено против себя самих. Самомучительство, самообвинение, этические сомнения — все это типичный ответ сензитивной натуры на раздражение от переживания. Экспансивные же натуры всегда упрекают других, их переживание направлено вовне.

Ключевым переживанием для сензитивного типа реакции является чувство постыдной недостаточности, этического поражения. Если раздражение от переживания очень сильно и конституция нежна и лабильна, то дело не ограничивается простым внутренним самомучением, аффективная энергия задержанного комплекса проявляется во вторичных образованиях, которые часто намечаются уже в нормальной психологии, в психопатологии они наблюдаются в обоих формах сензитивного бреда отношения к самому себе и невроза, имеющего навязчивый характер.

Как только внутреннее душевное давление задержанного переживания достигает определенной высоты, оно закономерно приводит к проекции аффекта. Окружающий мир кажется сензитивному человеку окрашенным следами того же самого аффекта, которым в действительности мучается только он один. У него создается впечатление, что его позор должен обязательно стать гласным, что все знают о его тягостном переживании, что на него как-то странно смотрят, оборачиваются на улице, насмехаются, делают друг другу знаки, когда он проходит мимо. В невинных повседневных разговорах и даже в газете — всюду находит он замаскированные намеки на себя. Это чувство отношения всего к самому себе, основанное на внутренних комплексах недостаточности (в более слабой степени также и в слишком повышенном самосознании), как общая душевная установка является отчасти физиологичным. Как только это чувство усиливается, оно в форме параноического развития3 превращается в устойчивый бред отношения всего к самому себе, порой принимающий форму широко разветвленной остроумно скомбинированной системы бредовых представлений. Между обеими крайностями стоят легкие преходящие неврозы отношения, с которыми нередко встречается врач-практик.

Сензитивные реакции способны порождать переживания постыдной недостаточности, в первую очередь сексуальные комплексы. Прежде всего это тайно практикуемый онанизм, с которым тщетно борются с сильным этическим напряжением и вновь и вновь переживают постыдное моральное поражение. Отсюда возникает своеобразная комбинация ипохондрии, сензитивных идей отношения всего к самому себе, общей депрессии и нервозности. При этом ипохондрия также, как мы видели выше, часто является только скрытой формой угрызений совести. В таких случаях к нам приходят молодые люди, которые начинают жаловаться на общие нервные и органические заболевания, но с выражением лица, выдающим страх и тяжелую внутреннюю подавленность. При дальнейшем исследовании мы добиваемся признания в онанизме вместе с опасением заболевания спинного мозга, черных кругов под глазами, которые заметны каждому на улице. Начиная с этих легких, широко распространенных и не особенно специфичных ипохондрических чувств отношения всего к самому себе онанистов существуют все переходные ступени, вплоть до тяжелых параноических заболеваний с ярко выраженным бредом отношения к самому себе.

Холостой машинист, предававшийся онанизму, объяснился в любви жене своего брата и был резко отвергнут. С тех пор ему постоянно казалось, что товарищи ночью подглядывают за ним в окна. Он находил мнимые следы у замка своего чемодана, который те, наверное, перерыли в поисках следов спермы на белье и безнравственных книг. Ему мерещились постоянные намеки брата на объяснение в любви и цинические уколы коллег по поводу < >его онанизма. В результате он рассорился со всеми близкими ему людьми, почувствовал себя всеми преданным и отвергнутым и после многолетнего прогрессивного развития своего бреда сделал попытку самоубийства, которая наконец привела к разряжению аффекта и откровенному объяснению с врачом.

Другой типичной исходной точкой является запоздалая любовь старых дев (Johannistrieb), которая часто преисполняет незамужних женщин даже климактерического периода нежеланной чрезмерной эротической возбудимостью, формирует тяжелую влюбленность в значительно более молодых или женатых мужчин. При этом возникают такие возбуждения, которые нельзя ни подавить, ни изжить. С ними ведут внутреннюю борьбу со всей возможной моральной силой, но приходят к новым поражениям. В результате происходят совершенно аналогичные сензитивные развития характера, неврозы и параноические формы бреда отношения всего к самому себе.

Реже к образованию сензитивных переживаний приводят конфликты совести и чувства недостаточности несексуального типа: обойденность по службе, служебные обиды и т. п.

Более сложными и трудными для исследования, чем бред отношения всего к самому себе, являются психологические развития невроза, имеющего навязчивый характер. Это объясняется тем, что в последнем случае вместе с развитиями личности, происходящими под влиянием чувств, действуют еще и глубокие душевные механизмы. Часто это бывают совершенно такие же сензитивные типы личности, предрасположенные к неврозу навязчивого характера, и совершенно такие же задержки, комплексы постыдной этической недостаточности, разрешающиеся с помощью специальных механизмов.

Так же, как у невротиков в отношении всего к самому себе и еще явственнее, мы можем иногда наблюдать, как такое комплексное построение характера генетически развивается из известных элементарных биологических предрасположений. Некоторая склонность к альтруизму и утонченному этическому восприятию может быть уже сама по себе дана в шизотимно-гиперастетических и циклотимно-тяжелокровных (schwerblutig) компонентах конституции и, особенно, в их комбинации, так как известная доля собственной способности к страданию является предпосылкой для всякого углубленного альтруистического чувства сострадания, а также для более тонкого контроля собственных душевных движений.

У многих сензитивных невротиков к этому примешивается ярко выраженное комплексное предрасположение, разрушающая тенденцию этического развития целостного характера, остро с ней контрастирующая количественная или качественная аномалия сексуального побуждения. Удивительно, как часто лица, страдающие неврозами отношения всего к самому себе и неврозами навязчивого характера, испытывают очень сильное и очень рано пробудившееся сексуальное влечение, которое уже в раннем школьном возрасте вынуждает их к сильному онанированию, детским любовным похождениям, частым мыслям о сексуальных непристойностях и любопытному подглядыванию их. Или же мы находим у них явные перверзные побочные компоненты, особенно садистского, мазохистского и гомосексуального типа. Такие аморальные, имеющие характер влечений, побочные компоненты наследственного предрасположения часто действуют, как жало, гипертрофируя рост этических регуляторов влечений. В целостной личности образуются громадные этические сверхкомпенсации в противовес чрезмерно раздраженным или перверзным сексуальным побуждениям, что у сензитивных невротиков проявляется в своеобразной чрезмерной совестливости, скрупулезности и ложной стыдливости. В благоприятных случаях это приводит к настоящей этической гипертрофии, так что из таких людей часто развиваются особенно ценные, социально порядочные и альтруистические личности.

При многих неврозах навязчивого характера можно проследить следующее развитие. Какое-нибудь сильное побуждение, возникающее из ненормального сексуального предрасположения, например, к онанизму, непристойным мыслям и словам, сладострастным фантазиям, коренясь глубоко в конституции, вновь и вновь возвращается и энергично отклоняется целостной личностью. Нормальная амбивалентность сексуальных представлений при таком остром противонапряжении достигает громадных размеров. Из такой крайней амбивалентности возникают, как в мышлении примитивного человека, подобные табу образования - интенсивная боязнь телесного и душевного прикосновения, все более разветвляющаяся сеть заповедей, запрещений, церемоний, предписаний очищения и искупления. Непристойное слово или образ навязываются фантазии страдающего неврозом навязчивого характера. Чтобы отразить греховный импульс, применяются заменяющие слова, противодействия, символически отражающие движения, самобичевания, и из всего этого развиваются все новые, в конце концов имеющие связь с первоначальными, церемонии в том виде, как мы их наблюдаем при принудительном омовении, церемонии отхода ко сну и одевания невротиков, пока вожделенная, но в то же время и гонимая мысль наконец не окружается и не закрывается непроницаемым религиозным ритуалом, подобно тому как это делает почитаемый и внушающий страх предводитель дикарей. Постоянный антагонизм запрещенных импульсов и религиозных моральных заповедей создает весьма крепкие ассоциации между непристойными и священными представлениями, так что при виде самых священных церковных действий отчаявшемуся невротику приходят в голову самые гнусные кощунства. В навязчивых представлениях невротика возникает нечто вроде компромиссного образования, в котором запрещенный импульс отражается, а вместе с тем и изживается в смягченной форме. Мы не знаем, все ли неврозы навязчивого характера имеют такое происхождение, но в некоторых случаях сами пациенты именно так описывают всю совокупность этих явлений.

Наряду с примитивными церемониями табу невроз навязчивого характера весьма часто также запускает гипоноические механизмы вытеснения и образования символов, подобно тому как это происходит у шизофреников. Один пациент, к примеру, жалуется на принудительный импульс облизать обрез книги, импульс, связанный с тягостным чувством, что он может таким образом порезать себе язык; к вечеру появляется другой тягостный импульс: провести языком по грубому холсту. Из анализа явствует, что перед появлением принудительных побуждений его навестила приятельница и он почувствовал желание выполнить над нею Cunnilingus, желание, которое он, однако, сейчас же подавил. Таким способом здесь, хотя и в форме вытеснения, прокладывает себе путь импульс облизать, энергетически перенесенный из сексуальной области на другой незамкнутый душевный механизм побуждения. Точно так же весьма распространенное навязчивое стремление к умыванию может означать перенос сексуального чувства загрязненности (например, при онанизме) на другие невинные прикосновения. В любом таком случае внутреннее душевное давление прорывается в месте наименьшего сопротивления.

Благочестивая девушка тихо, но страстно любит молодого охотника. Тот ничего об этом не знает и переводится в другое место; объяснения между ними не произошло. Ее сексуальное возбуждение делается настолько сильным, что распространяется на отца и брата, и у нее в конце концов создается чувство, будто она может отдаться первому встречному. Безуспешно пытается она с помощью своей набожности подавить дурные мысли, хочет отказаться от мирских радостей и уйти в благочестивую духовную жизнь. Когда ее душевная борьба дошла до апогея, она побеседовала с одной своей благочестивой подругой, которая охотно бы стала сестрой милосердия, но опасалась невозможности для себя обойтись без сексуальной любви. При этом она говорила о грехопадении и об искушении змия в раю и добавила, что познание добра и зла в библейском рассказе является только замаскированным выражением того, что Адам и Ева вступили в сексуальное общение раньше, чем это им было дозволено Богом. Вскоре после этого утром, после бессонной ночи у пациентки начались судорожный кашель и рвота, и с тех пор у нее создалось мучительное навязчивое представление о том, что у нее в теле находится змея; с мучительной галлюцинаторной ясностью она ощущала ее сзади в шее и постоянно пыталась избавиться.

Это яркий пример навязчиво-невротического образования символов. Разговор с подругой становится решающим, хотя и случайным, поводом, благодаря которому внутренне возбуждающее сексуальное искушение перешло в древний символический образ. Сильный аффект, с которым она тщетно пытается извергнуть змею, возникает как результат ее безуспешной борьбы с собственной сексуальностью, а змея является не чем иным, как этой последней. Таким образом, чисто личное развитие переживания может при возрастающем давлении аффекта неожиданно, как во внезапном действии (Kurzschluss), перейти в гипоноический слой и привести в движение самостоятельные механизмы, не поддающиеся переработке со стороны целостной личности.

Ясно, что комплексы и воздействия переживаний объясняют не все в неврозе навязчивого характера. Мы не можем допустить здесь наличия прирожденного ненормального ассоциативного аппарата, который направляет действие переживаний именно в эти специальные формы мышления.